А лучший друг спортсменов,
Пожарных и детей —
Он в пламени мартенов
Был свят, как скарабей.

Илья Журбинский

КОГДА ПРИШЁЛ ШУРУМ-БУРУМ

* * *
Вот придёт и арестует
Утром ранним Аристотель.
Вот придёт и арестует
Ранним утром Аристарх.

Вот придёт и арестует
Утром ранним Арестович.
Вот придёт и арестует
Полицай-аристократ.

Что за страхи? Что за ахи?
Я — в смирительной рубахе.
Пролетают в небе птахи,
Но совсем мне не до них.

Что за сны теперь мне снятся,
Что за ужасы толпятся,
И никак не приземлятся
На поляну дней моих.

Шереметьево-2

Поможет ли вино сухое
Бороться с сухостью во рту?
Мы — дети смутных лет застоя —
Томимся в аэропорту.

Прошли таможни и контроли
И на нейтральной полосе,
С плеч отряхнув остатки боли,
В окошко смотрим на шоссе.

Гудят, наверно, самосвалы,
Прицепы их заносит вбок.
Что нам госпланы и авралы,
Когда не пойман Колобок?

Ушли от бабы и от деда,
Что до утра писал донос,
От вечно пьяного соседа,
От кривды в венчике из роз.

Сулико

«Я могилу милой искал,
Сердце мне томила тоска».
Любил котов Котовский,
Ежов любил ежей,
Малину — Малиновский,
А Сталин был диджей.

Как только разливали
Пивко или «Клико»,
Все дружно запевали:
«Ты здесь ли, Сулико?»

А лучший друг спортсменов,
Пожарных и детей —
Он в пламени мартенов
Был свят, как скарабей.

И не тоска томила,
Поющих «Сулико»,
А то, что до могилы
Совсем недалеко.

Краткий курс истории ВКП(б)

Мы наш, мы новый мир построим,
всем станем,
но —
Из всех искусств для нас важнейшим
сейчас кино.
Учить, учиться и учиться
кухаркам всем,
Чтоб управляли государством
мифологем.
Крестьянам землю?
Продразвёрстка и в горло штык.
А может фабрики рабочим?
Порвём кадык.
Жить стало лучше, веселее
тем, кто не глуп,
А тем, не верен кто идее,
отрежем пуп.
Перекуём тех, кто не с нами,
чтоб сердце жгло.
Орудье перевоспитанья
у нас кайло.
О, эта школа коммунизма —
наш профсоюз.
Гремит над Беломорканалом
советский блюз.

* * *
И началась любовная бодяга.
Вошёл поэт, а вышел бедолага.

Уж лучше бы писал он про трактиры,
И что, увы, не смеют командиры
Чужие изорвать в труху мундиры.

А тут любовь и вздохи на скамейке.
А также поцелуи при луне.
Скандал. Опять скандал. Разрыв семейки.
И в заключенье: истина — в вине.

Неоправданные ожидания

Спросил я шахида:
— Умеешь считать до семидесяти двух?
А вдруг проведут,
и в раю стольких девственниц нету?
А вдруг приписал
плутоватый эдемский главбух,
но не завезли,
хоть и взяли большую монету?

На ложах небесных
небесные девы лежат.
Их глаз чернооких застыла
вся дюжина дюжин.
Любовью заняться
нисколько они не спешат.
Им тут подвезли
молодого шахида,
на ужин.

* * *
Когда пришёл шурум-бурум,
Поджал мышонок куцый хвостик.
Пылает в срубе Аввакум,
Мчит исповедаться агностик.